Часть 2. Власть без развитой патронажной сети: Фадж и Министерство Магии

          Корнелиус Фадж стал Министром практически случайно – благодаря тому, что он не был с Бартоломеусом Краучем, а Дамблдор не согласился занять этот пост. (Возможно, были и другие кандидаты, Амелия Боунс например, которые не захотели с ним соперничать). Не имея собственных клиентов, Фадж не имел (и не имеет до сих пор) реальных сторонников в Уизенгамоте, так что его позиция неустойчива с самого начала. К тому же, его репутация невысока. "Растяпа" – таков приговор Хагрида, а то, что полугигант делает такое заявление, прочитав "Ежедневный пророк", подтверждает, что это общее мнение. Вот почему в первые два года работы в этой должности, Фадж "все время спрашивал совета у Дамблдора", каждое утро посылая к нему сов – это поведение опускало Министра на уровень клиента Дамблдора, но обеспечивало ему поддержку влиятельной группировки Директора.
         
          Даже в описываемые Ролинг времена, Корнелиус Фадж действует вопреки здравому смыслу, чтобы угодить общественному мнению: например, когда речь идет о том, чтобы оставить Хагрида на свободе и урегулировать отношения с гигантами: "люди ненавидят их, Дамблдор – это станет концом моей карьеры". Только когда укрепившаяся позиция в Министерстве позволила Фаджу завести собственных клиентов, он начал ощущать собственную силу и перестал считаться с мнением Дамблдора. Через некоторое время он начал воспринимать Дамблдора, как угрозу, как главу не подчиняющейся законной власти патронажной сети, что-то замышляющей против этой власти – хотя он подозревал Дамблдора во всех грехах именно потому, что прекрасно осознавал собственную беспомощность. Причем он не просто понимает, что Дамблдор сильнее как маг, популярнее в обществе и умнее – Фадж понимает, что гораздо слабее Альбуса, как политик.
         
          Гарри и его друзьям, Министерство магии (во времена Ордена Феникса) кажется монолитом под руководством Фаджа, который указывает "Ежедневному пророку", о чем писать, а какие новости замалчивать, который принимает такие законы, которые выгодны Министру, и превращает Хогвартс в царство террора. Фактически же, Министерство расколото на фракции, а личная патронажная сеть Фаджа невелика и не особенно влиятельна. Это становится очевидным, если перечитать эпизод слушания по делу Гарри. Самая важная политическая фигура там – Амелия Боунс, глава Департамента Магического Правопорядка (которому подчиняются все остальные Департаменты, кроме Департамента Тайн), не просто не прислушивается к мнению Фаджа, но и постоянно подчеркивает собственную независимость от него. Основная ее реакция на "преступление" Гарри – удивление, что он сумел успешно выполнить такое сложное заклинание. Из пятидесяти членов Уизенгамота только шестеро голосуют за предложение Фаджа, и только Амбридж открыто выступает в поддержку своего патрона. Более того – главное доверенное лицо Фаджа, человек, на которого он опирается, пытаясь сместить Дамблдора – глупая женщина с явной тенденцией к превышению полномочий, напоминающая в чем-то Беллатрикс Лестранж. Она делает все, чтобы навредить делу патрона – и дело не только в том, что ухитряется в рекордный срок заслужить всеобщую ненависть, установив личный террор в Хогвартсе. Запрещение журнала "Экивокер" привело лишь к тому, что его прочитала вся школа, а действия, направленные на то, чтобы не позволить Дамблдору собрать личную армию, способствовали созданию молодежной Дамблдоровой Армии.
         
          Как Министр Магии, Корнелиус Фадж, теоретически, контролирует важнейший стратегический пункт, но его патронажная сеть мала и клиенты Фаджа далеко не всегда демонстрируют безоговорочную верность патрону, предпочитая сохранять за собой свободу действий. В результате, один из двух Авроров, присланных Фаджем для ареста Директора, оказывается тайным сторонником Дамблдора. Не ясно, также, насколько в действительности Фадж мог влиять на "Ежедневный пророк". Хотя Гермиона и считает, что журналисты превратили Гарри в посмешище по приказу Министра, больше похоже на то, что в этом случае Фадж не навязывает свое мнение газетчикам, а сам идет у них на поводу. "Ежедневный пророк" первым начал систематическую дискредитацию Гарри ( в "Огненной чаше"), что и заставило Фаджа начать относиться к словам мальчика с недоверием. Сам Гарри это прекрасно понял. "Вы начитались статей Риты Скитер", - говорит он Министру. Несколько раз на протяжении всей эпопеи – с начала "Философского Камня" до конца "Ордена Феникса" - мы встречаем свидетельства того, что газета не боится критиковать работу Министерства, что заставляет нас сомневаться в том, насколько существенно влияние Фаджа на главный печатный орган магического мира.
         
          Реально Фадж обладает властью над немногочисленной группой сотрудников министерства, занимающих отнюдь не самые высокие посты. Даже после пяти лет его правления магической Англией, верных сторонников у министра немного, они не отличаются талантами и высокими должностями. Считая авторитет Дамблдора угрозой, он старается переместить сторонников Директора на незначительные должности, но уволить их ему не хватает влияния – к тому же, большинство агентов Дамблдора ему просто неизвестно. Ему понадобилось несколько месяцев расшатывать позицию Дамблдора, чтобы наконец сместить его в должности, но на деле "смещение" оказалось ловушкой. Власть Фаджа опирается не столько на клиентов, сколько на временных союзников, а так как эти союзники гораздо сильнее его, Фадж постоянно зависит от "Ежедневного пророка" и денег Люциуса Малфоя. Когда Малфой появляется в Министерстве, золото буквально звенит в его карманах при ходьбе. И не случайно Долорес Амбридж так откровенна с Драко и его дружками (она не считает нужным утаивать от них даже те вещи, которые предпочла бы скрыть от Министра). В то же время, дети высокопоставленных сотрудников Министерства (Мариетта) – нейтральны или оказываются в лагере противника. Другими словами, самый доверенный член Ближайшего Окружения Фаджа имеет больше общих секретов с членами союзной патронажной сети, чем с самим Фаджем. Как долго может сохраняться такое положение?
         
          Обращаясь к Снейпу, Амбридж говорит: "Люциус Малфой всегда очень хорошо о вас отзывался", тем самым подтверждая личный контакт с Малфоем вне школы. Так и напрашивается вывод, что она – агент Малфоя, но в то же время Амбридж кажется искренне преданной Фаджу, идеологии и распоряжениям Министерства. ( В этом она чем-то напоминает Перси, но она более беспощадна и неразборчива в средствах). Это не просто тесное союзничество между двумя патронами – это признак того, что Фадж не способен контролировать собственных клиентов, что Министр не замечает заговора между своим доверенным лицом и сильным союзником. Цель заговора – манипулировать Министром, хотя Долорес искренне уверена, что действует при этом во благо патрону.

Часть 4. Покровительство и идеология: Перси Уизли в поисках патрона

          Патронажные сети - не просто условие для выживания и карьерного роста. Они несут и идеологическую нагрузку. Все виденные нами сети поддерживают идеологию "изоляционизма", то есть поддерживают политику изоляции от магглов и практику модификации памяти магглов. Все они не считают фокусы с памятью предосудительными – это показывает эпизод с мистером Робертсом на чемпионате по квиддичу. Сеть Дамблдора (возможно) наиболее "прогрессивна" – хотя магглы вряд ли согласились бы с таким определением. Сторонники Дамблдора ратуют за сотрудничество со всеми магическими народами и со всеми магами, невзирая на их происхождение, а также защиту магглов от возможного произвола магов – хотя временами несколько покровительственную. Активнее всего эти взгляды пропагандирует Артур Уизли, хотя Дамблдор знает маггловский мир лучше ( и даже читает маггловские газеты), и его личная позиция может быть несколько иной. Барти Крауч тоже неплохо знает маггловский мир. Новая патронажная сеть Корнелиуса Фаджа не имеет особых предубеждений против магглов, зато весьма неприязненно (и с ужасом) относится к другим магическим народам – гоблинам, кентаврам, гигантам и даже оборотням (честно говоря, есть веские причины их бояться ). Единственная поддержка, на которую может рассчитывать Фадж – это поддержка Министерства, поэтому он и пытается взять под контроль все и всех. Очередной целью могут оказаться гоблины. Это просто идеальная мишень – уродливые, не пользующиеся популярностью, внушающие страх, разоруженные и богатые.
         
          Карьера Перси Уизли – прекрасная иллюстрация к тому, как функционирует патронажная сеть, и к тому, какую роль в ее укреплении играет идеология. Он начинал в лагере Дамблдора, питая к патрону семьи такое же уважение, как и его братья и сестры. "Сумасшедший? – беззаботно переспросил Перси. – Да он гений! Лучший маг во всем мире! Но немного не в себе, это точно. Картошки хочешь?"
          Эти слова мог произнести и Рон. Фактически, у Рона и Перси много общего. Оба переживают из-за своей бедности и незначительности, оба заботливы по отношению к младшим членам семьи, только обиды и негласное соперничество Рона направлены на старших братьев и порой на Гарри, а Перси ведет себя так же по отношению к отцу. Перси разрывает отношения с семьей, а Рон некоторое время не разговаривает с Гарри, и, хотя у Рона мотивы чисто личные, параллель просматривается.
         
          Перси видит себя птицей высокого полета, бывшим префектом Хогвартса, сделавшим успешную карьеру в Министерстве и попавшим в список "префектов, достигших власти". (Легко представить себе Перси, который будучи префектом проверяет ночные коридоры, случайно обнаруживает Зеркало Еиналеж и видит в нем примерно то же самое, что и Рон). Судя по всему, он так же остро, как и Рон, ощущает униженность нищеты. В отличие от Артура, которого не беспокоит ни нехватка денег, ни то, что из-за этого переживают дети.
         
          Перси – единственный из детей Уизли, решивший пойти по стопам отца и работать в Министерстве, но он поступает на работу в то время, когда позиции фракции Дамблдора (частью которой Перси должен был стать по семейной традиции) начали слабеть. Ясно, что ни отец, ни Альбус, не смогут ничего для него сделать. Мало того – близость к отцу может даже навредить при новом политическом раскладе. Перси присоединяется к слабеющей сети Крауча – платой за риск служит быстрый карьерный рост (из-за "болезни" Крауча Перси руководит целым Департаментом Междумагического Сотрудничества). Но Крауч погибает, оставив клиентов без поддержки, а на репутацию Перси ложится тень, так как он не заметил, что с его начальником творится что-то неладное.
         
          Поэтому Перси сразу же присоединился к сети Корнелиуса Фаджа – причем здесь его риск еще больше, так как ради этого он вынужден порвать с семьей (он настолько восторженно высказывается о Долорес Амбридж именно потому, что теперь они члены одной сети; его восхищение Амбридж напоминает его же отзывы о Крауче). Пока риск оправдывает себя – проработав год в должности личного секретаря Крауча, он сразу становится младшим помощником Министра Магии. Но его позиция уязвима, и эта постоянная ненадежность заставляет Перси публично льстить патрону. Работая с Краучем, он не устает хвалить начальника при каждом удобном случае, хотя Крауч не может даже запомнить его фамилию. А пытаясь удержаться на новой должности, он постоянно поддакивает Фаджу, не забывая льстиво смеяться над шуточками Министра: "Ой, господин министр, ну точно!". Как показывает сцена со Многосущным Зельем в "Тайной Комнате", примерно того же ожидает Драко Малфой от Краббе и Гойла.
         
          С другой стороны – постоянная демонстрация восхищения и преданности – нормальное поведение клиента по отношению к патрону, и часто идет от сердца. Нет сомнения, что Краучем Перси восхищался искренне. Вспомним также разговор Хагрида с Дурслеями. Они могли говорить что угодно о родителях Гарри, но как только один из них попытался неуважительно отозваться о Альбусе Дамблдоре, Хагрид ринулся защищать честь патрона, рискуя попасть в Азкабан.
         
          Перси всегда принимает идеологию патрона: педантичность и требовательность Крауча и анти-дамблдоровские настроения Фаджа (и его же предубеждение против Гарри). Да, это идет на пользу карьере, но Перси нельзя назвать полностью беспринципным. В качестве префекта он ведет себя вполне в соответствии с имиджем Министра Крауча, и некоторое предубеждение против Гарри он имел и до работы с Фаджем. Идеологически, Перси гораздо ближе к Молли, чем к Артуру, включая доверие к печатным органам. Вспомните, что даже Молли в какой-то момент поверила сплетням "Ежедневного пророка". Перси самый "респектабельный" из детей Молли, и это ей чрезвычайно импонирует – возможно потому, что сама она по социальному происхождению несколько ниже Артура (это становится понятным по речи, по ее суевериям и вкусам). Не удивительно, что Перси был рад работать с Краучем, а уход в лагерь Фаджа только отражает уже сложившийся идеологический разрыв с семьей. Его отец выбрал патроном человека, противопоставившего себя законной власти, а Перси желает работать под покровительством официального авторитета.
         
          Другими словами, для Перси, с его любовью к порядку, Фадж притягателен не как личность (в предыдущих книгах Перси нередко критикует Министра), а как олицетворение законной власти, к которой он испытывает большее почтение, чем остальные члены его семьи, включая отца. Перси искренне любит порядок и считает работу в Министерстве своим подлинным призванием. Его позиция в качестве младшего помощника Фаджа менее надежна, чем позиция секретаря Крауча, потому что авторитет Крауча был реальным, к тому же работа с Краучем не требовала разрыва с семьей и Дамблдором. По этому его поведение более скованно, а реакция на слова босса кажется неестественной и преувеличенной. После того, как министерству приходится признать возвращение Волдеморта, положение Перси становится еще более ненадежным – но он ведется себя так, будто разыгрывает комедию, причем не очень убедительно: его ответы кажутся довольно путанными. То, что он говорит Фаджу – это откровенный подхалимаж. Это цена, которую приходится платить за работу и покровительство.
         
          То, как Перси захлопывает дверь перед своей матерью, нужно рассматривать на нескольких уровнях. Это не просто холодный расчет с целью отмежеваться от семьи, которая может помешать карьере. Он все еще чувствует себя ответственным за младших членов семьи и всегда чувствовал себя близким к матери, к единственному человеку, понимавшему его. Он – единственный из детей Молли, обещающий стать таким, каким она мечтала бы его видеть.
         
          Но отметим, что порвав с семьей Перси избежал еще более серьезного морального выбора – сейчас его никто не может принудить предать родителей, которые, по мнению Перси, связались с патроном, вставшим в оппозицию к Министерству и возможно замышляющим захват власти. Его письмо к Рону полно опасений, что семья из-за этого окажется в опале, если не в заключении. К тому же он боится, что Рона не доведет до добра дружба с Гарри. Советуя Рону держаться поближе к Амбридж, он подсказывает брату путь в патронажную сеть Фаджа, а разрыв Перси с семьей – это ответ на упреки и обвинения отца. Артур требовал, чтобы Перси отказался от работы на Фаджа (а это было единственным шансом для Перси остаться в Министерстве), заявляя, что Фадж просто-напросто хочет заполучить шпиона в лагере Дамблдора. Порвав с семьей, Перси весьма эффективно исключает такую возможность – теперь никто не может ожидать от него подобной информации.
         
          Не похоже на то, чтобы до обвинения, брошенного Артуром, Перси собирался уйти из семьи. В книгах предостаточно упоминаний об искренней заботе Перси о членах семьи, за что Рон (главный для Гарри источник информации о Перси) никогда не отдавал ему должное. Он был единственным, заметившим в "Тайной Комнате", что с Джинни что-то происходит. В "Огненной чаше" он бросается в озеро навстречу спасенным Рону и Джинни. Да и его письмо Рону - жестокое, самодовольное, без намека на здравомыслие (кстати, в "Ордене Феникса" так можно охарактеризовать многое и многих) – демонстрирует искреннюю заботу о Роне и Джинни. Только Молли понимает и ценит Перси, что делает для нее разрыв с ним самым болезненным. Остальные видят в нем только напыщенного самодовольного карьериста и согласятся принять назад только на самых унизительных условиях. Близнецы (а в меньшей степени и остальные дети Уизли) и до описываемых событий не любили брата, с презрением относясь к его планам и мечтаниям, и похоже не прочь были "отделаться от него". Так что напряжение в семье и последовавший за ним разрыв назревали постепенно. А ко времени окончательного разрыва с отцом Перси был практически исключен из жизни семьи, его место в сердцах Уизли занял Гарри – что делает позицию Перси еще понятнее.
         
          Для Гарри, Молли – мать, которой у него, можно сказать, не было; Артур может поговорить с ним о магглах; он лучший друг Рона, спаситель Джинни, он дал близнецам возможность начать собственное дело. Он даже спас девушку Перси, Пенелопу. Гарри безо всякого труда достается то, чего Перси так упорно (слишком упорно) хочет добиться, и он, сам того не осознавая, занимает в семье Уизли место Перси. Так что недоверие и возмущенные высказывания Перси о Гарри гораздо понятнее и простительнее, чем поведение Рона в "Огненной чаше".
         
          Добавим к этому, что отношение Перси к Гарри разделяет вся политическая элита - время идет, ничто не подтверждает заявлений Гарри о воскрешении Волдеморта, и доверие к его словам, естественно, падает. Тем не менее, до того, как отец обвинил его, как вероятного шпиона, Перси рассуждал вполне здраво. Он был прав, указывая на то, что единственным свидетелем воскрешения Волдеморта был Гарри, чей рассудок уже к тому времени был под вопросом, он никогда не был особо близок к Гарри и имел все основания на него обижаться.
         
          Что ожидать от будущего? Гордость сделает возвращение Перси в семью весьма сомнительным исходом. Он понимает, что его ожидает злорадство близнецов, презрение остальных братьев и гнев отца, который вряд ли будет что-то делать для восстановления мира в семье – не говоря уж о том, что остальные члены Ордена могут начать переносить отношение к Перси на всю семью Уизли, а это грозит тяжелыми последствиями для сети Дамблдора и Гарри. Молли, судя по всему, на грани нервного срыва и не сможет реально помочь сыну.
         
          Главным для Перси сейчас является вопрос, как далеко убеждения позволят ему зайти в своих политических маневрах, и насколько он согласен подкорректировать убеждения, чтобы удовлетворить амбиции. Судя по тому, что описано в предыдущих книгах, Перси способен на некоторые сделки с совестью, но не на полную осознанную беспринципность. Он не присоединится к какому-либо лагерю, если его убеждения не будут в общем и целом соответствовать идеологии нового патрона.

Часть 6. 'Ты знаешь мою цель – победить смерть': задача патронажной сети Волдеморта

          Власть чрезвычайно много значит для Волдеморта, но только потому, что доставляет ему удовольствие. Принципиальная же его цель – "победить смерть", как он и говорит собравшимся Искушённым Смертью. Политика лишь побочная его цель – ведь нет смысла добиваться власти, если жизнь закончится, и ты не сможешь наслаждаться достигнутым. В связи с этим возникает вопрос – почему Волдеморт не попытался заполучить Философский Камень еще раньше? Я убежден, что Камень всегда был главной целью Лорда, и остается ею после того, как единственный существующий экземпляр уничтожили.
         
          Со времени поступления в Хогвартс, Том Риддл преследует двойную цель – узнать как можно больше о магии и создать собственную тайную сеть клиентов. Знания о магии для него важнее, поэтому, узнав все, что можно, о Тайной Комнате, Том закрывает ее, чтобы спокойно доучиться в школе. Причем он считает, что оставляет Комнату закрытой навечно: у него нет намерений воспользоваться помощью дневника, пока Дамблдор присматривает за школой. Закончив Хогвартс, он на несколько десятилетий откладывает игры с властью, посвятив все силы и время поиску путей обмануть смерть. Помимо всего прочего, борьба за господство над миром – опасное занятие, и он не хочет быть убитым в процессе.
         
          В конце концов, после ряда магических преобразований, он добивается относительной безопасности – в основном за счет того, что выводит себя за рамки жизни, как таковой. Хагрид объясняет Гарри: "Некоторые считают, что он умер. По-моему, ерунда это. В нем осталось слишком мало человеческого для того, чтобы умереть". Со времени возвращения Волдеморта его часто описывают как нечто змееподобное – вероятно, одно из преобразований дало ему часть природы Василиска и (возможно) Горгоны (правда это создание упоминается лишь один раз, в случайном восклицании Хагрида), которая, по легендам, бессмертна. После нескольких лет изучения магии, побывав во всех местах, пользующихся дурной славой, изучив все, что можно, о Темной Магии, изменив себя до неузнаваемости, он частично достиг цели: даже Убийственное Проклятие не смогло уничтожить его окончательно. Причем это было не чье-нибудь проклятие, а его собственное, отраженное. Проклятие разрушило его тело, но часть колдовской силы осталась, и Лорд не мог окончательно умереть, пока сам бы не пожелал этого.
         
          Итак, Волдеморт мог без особого риска для жизни начинать борьбу за власть. Но его борьба за власть тоже имела определенную цель. Не зря он начал именно с Англии. Дело было не в том, что Англия – его родина. Возможно, в другой стране ему было бы даже легче заставить людей забыть о своем происхождении, но в Англии жил Николя Фламель, а целью Волдеморта всегда был Философский Камень. Он убеждением или запугиванием привлек на свою сторону большинство чистокровных семей, начинающих угасать и терять былое влияние. Он обещал им поддержку и руководство, а в будущем – возвращение прежних позиций. Он разбил колдовское сообщество на два лагеря и вскоре, в обстановке постоянной угрозы и искушения для обеих сторон, начали процветать убийства, подозрительность, страхи, сведение личных счетов. Он компрометировал своих соратников, вовлекая их во все более ужасные преступления, чем лишил их пути к отступлению. Те, кто все же попытались покинуть его (как Регулус Блек), были убиты. Примерно так же поступал Ленин, укрепляя свою тиранию в России, в которой тоже разгорелась осознанно развязанная гражданская война – лучший повод для узаконивания террора и укрепления позиции лидера. Идеология здесь не при чем: это чисто практическая политика.
         
          Поначалу даже Искушённые Смертью (и даже Люциус Малфой) не вполне понимали, к кому присоединились. Первые убийства были тайными или замаскированными под необъяснимые исчезновения. К тому времени, как большинство смогло понять, во что впуталось, отступать было уже поздно. Только у Снейпа это (пока) получилось, но он был вынужден полярно сменить сторону, попросив покровительство у "врага №1" Дамблдора – практически все остальные Искушённые Смертью просто не стали бы рассматривать подобный вариант.
         
          В то же время Волдеморт заключил союз с презираемыми меньшинствами, аутсайдерами и лишенными прав народностями – гигантами, дементорами и, возможно, гоблинами. Примерно к 1979 году (когда Регулус Блек закончил школу) Волдеморт почувствовал себя достаточно сильным для того, чтобы "показать истинное лицо", и начался настоящий террор. В ответ, Бартоломеус Крауч дал Аврорам разрешение убивать подозрительных лиц и использовать Непростительные проклятия, и начались убийства из мести, в результате чего приспешники Волдеморта почувствовали себя еще более зависимыми от его покровительства и сплотились вокруг него.
         
          Так почему же Волдеморт столько ждал, прежде чем попытаться получить Философский Камень? И еще – почему только в год поступления в школу Гарри Дамблдор решил спрятать Камень в Хогвартсе? Если во время первого усиления Волдеморта Камень находился в сейфе Гринготтса, почему Лорд, бывший тогда на пике могущества, не попытался его выкрасть? Ведь у его сообщника чуть было не получилось сделать это несколько лет спустя, когда Волдеморт был лишь тенью. Необходимо учитывать, что Камень не мог постоянно находиться в банке, потому что время от времени Фламель должен был использовать его для приготовления Эликсира Жизни. Я считаю, что вплоть до самого падения Волдеморта в 1981 году, Камень был защищен каким-то другим способом.
         
          Ключевой фигурой вполне может оказаться Адалберт Ваффлинг, маг-теоретик, чьи работы изменили жизнь "каждого современного волшебника и ведьмы". Ваффлинг умер в восемьдесят лет в том самом 1981 году (слишком маленький возраст для естественной смерти колдуна). Другими словами, можно быть почти уверенными, что Ваффлинг – жертва войны, причем погиб он чуть раньше Поттеров. Фламели были достаточно богаты, чтобы оплатить услуги лучшего ученого, и поручить ему защиту семьи и имущества (Камня). Смерть Ваффлинга открыла Волдеморту путь к Фламелям (или к их сейфу в Гринготтсе), но он не успел до них добраться, допустив роковую ошибку в Лощине Годрика. Нет сомнения, что Волдеморт (который узнал часть пророчества) считал, что убрать колдуна, который в будущем может его уничтожить, важнее охоты за Камнем.
         
          Теперь Фламели были в безопасности, а для защиты Камня вполне хватало обычного банковского сейфа, но Фламели понимали, что в случае возвращения Волдеморта, их безопасность полностью зависит от старого друга Дамблдора, а Дамблдор убедился, что знания Волдеморта "более глубокие, чем у любого из ныне живущих магов", и что даже его "самые сложные и мощные защитные заклинания не помогут в случае возвращения Волдеморта". После происшествия, случившегося в первый год обучения Гарри Поттера в Хогвартсе, Дамблдор смог убедить Фламелей, что сам факт существования Камня создает риск того, что Волдеморт получит бессмертие, и что ради общей безопасности необходимо уничтожить Камень, хоть для Фламелей это и означает смерть.
         
          Теперь Камень оказался вне досягаемости Волдеморта, но Лорд не отказался от своей цели "победить смерть". Вопрос в том, как он собирается добиться цели. Есть ли у него новый план, или он просто лелеет надежду добыть Философский Камень или, хотя бы, узнать, как его изготовить? Насколько нам известно, второго Камня нет, и в ближайшем прошлом не существовало. Возможно, Волдеморт попытается проникнуть в прошлое и добыть или Камень или секрет его получения – сам или с помощью верного слуги.

Часть 8. Цена создания патронажной сети: действительно ли богат Люциус Малфой?

          Фактически, создается сильное ощущение, что Люциус Малфой не столько богат и влиятелен, сколько умеет таковым казаться. Впервые он появляется на страницах книги, когда приходит продавать кое-что из наследства. Да, мы знаем, что поместье Малфоев несколько раз проверяли сотрудники Министерства, и хранить некоторые вещи становится опасным, но с другой стороны, это может быть прекрасным оправданием для того, чтобы начать продавать семейные ценности. К тому же, Борджин уверен, что у Малфоев осталось еще много подобных вещиц - достаточно, чтобы заработать неприятности. Возможно, объектов Темной магии у Люциуса не настолько много, как приписывает ему молва, либо он продает часть из них только чтобы улучшить финансовое положение, а страх перед рейдами использует как оправдание, чтобы предотвратить разговоры о своих финансовых затруднениях.
           
          Заметьте, что он не настолько богат, чтобы позволить себе не торговаться. Споры о стоимости принесенных им вещей заняли довольно много времени - и, судя по поведению Борджина, договориться с Люциусом Малфоем было нелегко.
          К тому же из подслушанного Гарри разговора мы узнаем, что Люциус не особенно балует сына. Он обещал ему скоростную метлу - и ничего больше - и за несколько дней до начала занятий это всего лишь обещание. Он разговаривает совсем не так, как человек с неограниченными средствами. Однако позже он не просто покупает Драко обещанную метлу - такие же дорогие метлы получает вся слизеринская команда. Этот картинный жест не только обеспечивает Драко место среди игроков, но и создает впечатление богатства в глазах окружающих и, что особенно важно, кредиторов. Мы знаем, что один из заметных в обществе граждан (Людо Бэгман) влез в крупные долги перед гоблинами. Тоже самое могло случиться с Люциусом.
         
          Фактически, из того, что мы знаем, можно сделать вывод, что Люциус не настолько влиятельный человек, каким хочет казаться. Присоединиться к революционному движению - странный поступок для человека, которому действительно есть что терять - если, конечно, этот человек не начал чувствовать себя неуверенно и не захотел найти могущественного патрона ещё до того, как основы его собственного благополучия пошатнутся и окажется, что для смазки системы не хватает денег. Уже одно то, что и он, и Драко постоянно хвастаются деньгами, подтверждает, что они не чувствуют себя в безопасности - и если он теперь влез в долги, не объясняется ли его ненависть и презрение к беднякам Уизли ещё и страхом оказаться в их положении.
         
          В книгах есть ещё один момент, подтверждающий эту версию. Драко любит поговорить о связях отца, о том, что Люциус имеет дело только с влиятельными людьми, но создается впечатление, что эти контакты (к началу Огненной Чаши) укрепились недавно. Когда Малфои приветствуют Фаджа на кубке мира (а в министерской ложе они оказались по приглашению Корнелиуса), выясняется, что Фадж впервые видит Драко и Нарциссу. Это довольно странно, учитывая, что колдовское сообщество невелико, а элита его - ещё меньше. Фадж уже несколько лет занимает должность Министра, а до этого был заместителем Министра, то есть уже давно вращается в центре политической жизни. Конечно, Нарцисса, как сестра осужденной Беллатрикс Лестранж, не могла занимать заметного места в обществе, но тому может быть ещё одно объяснение: политические амбиции Люциуса Малфоя и его манера пригоршнями разбрасывать золото для их удовлетворения - явление относительно недавнее.
         
          Важно учитывать политическую обстановку в магическом сообществе накануне начала второго года обучения Гарри в Хогвартсе. Без этого не понятно, почему младший сотрудник Министерства Артур Уизли (а что он младший, очевидно хотя бы по размерам его кабинета) настолько самоуверен и напорист во время своих "рейдов", пытается провести спорный для большинства магов "Закон о защите магглов" и верит, что у него действительно есть шанс противостоять Люциусу Малфою. А также, почему Артур, если у него действительно есть такая возможность, не пытался справиться с Малфоем еще годом раньше.
          Ключевым здесь является тот факт, что Министр Магии, Корнелиус Фадж, занимает высокий пост всего два года, и пришел к власти с очень маленьким политическим багажом. Его выбрали за неимением лучшего кандидата, голосуя не за него, а против Бартоломеуса Крауча. Поначалу Фадж практически не имел клиентов, потому что его попросту никто не принимал всерьез. Поэтому он оказывается в зависимости от Альбуса Дамблдора, единственного человека, про которого, при огромной популярности и авторитете в обществе, можно с уверенностью сказать: "Он не желает занять министерское кресло". Более того, у Фаджа много активных политических соперников, даже врагов: сам Крауч, его группировка, любой начальник департамента, не возражающий против того, чтобы занять высокую должность. Еще недавно многие просто не решились бы претендовать на место Министра, но слабость Фаджа обнадеживает конкурентов. Если (а судя по косвенным данным, это так) принимает законы и утверждает кандидатуру Министра именно Уизенгамот, сцена слушания по делу Гарри показывает, насколько малой поддержкой Фадж пользуется даже после пяти лет в должности Министра. А во времена "Тайной Комнаты" Фадж регулярно обращается к Дамблдору за советами, так что одно из наиболее доверенных лиц Директора может рассчитывать на поддержку Министра, даже если затевает что-то против могущественного Люциуса Малфоя.
         
          В каком-то смысле, Артур Уизли – самый важный из клиентов Дамблдора, хотя и не занимает высокой должности. Дамблдор может полностью на него положиться. Все действия Ордена Феникса опираются на семью Уизли, их близких друзей и коллег. Все остальные члены Ордена – фактически, отверженные, которые полностью зависят от Дамблдора (Хагрид, Снейп, Блек и Люпин). Именно потому, что Фадж прекрасно представляет себе роль Артура при Дамблдоре, Перси получает работу его помощника. А к началу событий "Тайной комнаты" Дамблдор – глава Уизенгамота, главного законодательного органа магической Британии. И положение ближайшего клиента Дамблдора временно дает Артуру Уизли власть, далеко выходящую за рамки официальной должности.
         
          Я предполагаю, что после падения Волдеморта Люциус тихо жил по средствам и старался лишний раз не обращать на себя внимания. Возможно, он чувствовал, что выкрутился с трудом, и не хотел рисковать. Возможно, уговорить официальных лиц принять версию с проклятием Империус стоило слишком дорого. Ситуацию изменили рейды министерства, организованные Артуром. Скорее всего, он начал не непосредственно с Малфоя, а с его клиентов, и Люциус понял, что в настоящий момент никак не может защитить своих людей. Это был чрезвычайно серьезный и опасный сигнал – если его репутация заботливого патрона будет разрушена, клиенты могут покинуть его, он лишится остатков политического влияния, а потом и сам окажется легкой мишенью, потому что исчезнет страх перед его именем. Люциусу нужно было срочно предпринимать действия по укреплению власти и положения в обществе, или вскоре ему грозило остаться без союзников, уязвимым для очередных нападок Министерства и мести бывших жертв.
          Вспомним, как Добби подслушал в поместье Малфоев разговор, из которого сделал вывод об угрозе жизни Гарри Поттера. С кем Люциус мог обсуждать подобное? Не с малолетним Драко, и скорее всего не с Нарциссой, которая явно не принадлежала к числу Искушённых Смертью (ее не было в Круге). Похоже, Нарцисса предпочитала ни во что не вмешиваться, пока появление Кричера не поставило ее перед выбором (в результате, Нарцисса предпочла укрепить положение своей семьи в рядах сторонников Волдеморта). То, что она не позволила отправить Драко в Дурмштанг (Люциус хотел вывести сына из-под влияния Дамблдора), показывает, что Люциус прислушивался к ее мнению, что она была не так фанатична, как сестра, и что у нее было меньше претензий к Дамблдору. Когда Нарцисса наконец вышла на сцену, она преследовала не столько идеологические, сколько практические мотивы: необходимость упреждающего удара по врагам семьи.
         
          Таким образом, вероятнее всего Люциус обсуждал планы со своими клиентами из числа бывших Искушённых Смертью, которые пришли рассказать ему о рейдах Министерства и попросить помощи. Люциус мог потерять всех их (с тяжелыми последствиями, потому что эти люди слишком много о нем знали) если бы просто ответил, что ничего не может поделать. Если Люциус не мог прекратить рейды, он должен был хотя бы дать понять, что готовит серьезный ответный удар. Вот почему он решил воспользоваться Дневником – а Добби, как и все домовые эльфы любящий быть в курсе всех секретов семьи, подслушал разговор и решил, что должен спасти Гарри.
         
          Итак, Люциус не мог больше бездействовать в ответ на настойчивость Министерства, и правильно выделил два источника реальной угрозы: Артур Уизли и Альбус Дамблдор. Уизли был проблемой уже потому, что являлся официальным представителем Министерства, не боялся пойти против Малфоя и слежка за применением предметов Темной Магии оказалась в сфере его обязанностей. Дамблдор обеспечивал Уизли политическую поддержку. Малфой больше не мог позволять событиям развиваться в этом направлении. Он должен был любой ценой вернуть себе политическое влияние и возможность давить на Министра – даже, если это ему не по средствам. Нет, тем более, если это ему не по средствам - потому что роль в обществе зависит от того, насколько сильным и богатым человек кажется.
         
          Люциус принял бой, навязанный ему соперником, и не только был близок к тому, чтобы оградить себя от Уизли, но и чуть было не лишил Дамблдора Хогвартса и большей части патронажной сети. Побочной целью было отделить Фаджа от сети Дамблдора, продемонстрировав слабость директора – вот почему уведомление об отставке Люциус вручил Альбусу в присутствии Фаджа.
          К тому же, нельзя сказать, что Люциус потерпел полное поражение. С помощью угроз и подношений, а возможно и предложений сотрудничества (старейшинам Уизенгамота, сотрудникам Министерства) Малфой добился возможности влиять на Фаджа (например, заставил его арестовать Хагрида) и изменил расстановку сил. Одним из последствий событий "Тайной комнаты" является то, что Фадж почувствовал, что одной поддержки Дамблдора для стабильности положения недостаточно, и что для упрочения позиций он должен заручиться поддержкой других фракций. Поэтому Фадж старается "сделать хоть что-то" (арестовать Хагрида) для успокоения общественности. Добившись некоторой поддержки от остальных группировок, Фадж уверовал в собственную независимость от Дамблдора. Эту иллюзию, несомненно, постоянно подпитывала Долорес Амбридж, которая, одновременно, вела собственную игру в союзе с Малфоем. Постепенно Фадж начал все чаще оказывать предпочтение не советам Дамблдора, а настоятельным предложениям Малфоя (часто подкрепляемым серьезными финансовыми вложениями).
          Так как поначалу Люциус не располагал достаточным для достижения своих целей количеством денег, первое, что он предпринял – продал часть хранящихся в его поместье фамильных реликвий, связанных с Темной магией, попутно избавив себя от лишней опасности. Полученные деньги он истратил так, чтобы привлечь к себе внимание (в частности, обеспечил слизеринскую команду метлами последней модели). Создав впечатление человека с внушительным состоянием, он смог занять еще некоторую сумму и усилить впечатление богатого и влиятельного человека, необходимое ему для того, чтобы держать в страхе Попечительский Совет, оказывать влияние на Уизенгамот и поддерживать лояльность своих клиентов. Чередуя угрозы и подкуп, он чуть было не достиг успеха в смещении Дамблдора. В случае удачи, Хогвартс оказался бы в сфере его влияния. Благодаря тому, что Малфой действовал через подставных лиц, провал в школе почти никак не повлиял на его положение. Есть несколько намеков на то, что после Хогвартса он обратил внимание на госпиталь Св. Мунго. Ко времени событий, описываемых в "Огненной чаше", он сумел своей щедростью привлечь внимание Министра и даже заслужить его благодарность, в качестве которой был приглашен в министерскую ложу на Кубке мира по квиддичу. А за год, к началу пятого года обучения Гарри в Хогвартсе, его роль в политической жизни возросла еще больше.
          "Золото, я полагаю, - сердито ответил мистер Уизли. - Все эти многолетние щедрые взятки Малфоя... дают ему нужных людей... у которых он может просить покровительства... препятствовать законам, которые ему не выгодны... о, у него очень хорошие связи, у Люциуса Малфоя... "
         
          Проблема в том, что все это стоит денег, а есть ли они у Малфоя? Очевидно, что вырученного у Борджина хватило ненадолго (это было лишь начало). Хотя, возможно, что Борджин не просто мелкий лавочник с Дайгон-Аллеи, а у Малфоя еще есть, что продавать, но рано или поздно этот источник иссякнет. Можно предположить, что Людо Бэгман не единственный маг, влезший в серьезные долги к гоблинам. Возможно, гоблины финансируют политическую карьеру Малфоя в обмен на обещание, что он использует достигнутое положение, чтобы не позволить Министерству национализировать Гринготтс. Некоторые из законов, приостановленных не без помощи Малфоя, могли быть анти-гоблинскими. Если это верно, то арест Малфоя устранит одну из причин, удерживающих Фаджа от начала кампании против гоблинов – а это чрезвычайно на руку Волдеморту, потому что склонит гоблинов на его сторону. То, что долги Люциуса Малфоя остались невыплаченными, только усилит гнев гоблинов против Министерства. Причем они будут гораздо злее, чем в случае с Людо Бэгманом. Если, конечно, долги Бэгмана (в тайне от читателей, да и от самих гоблинов) не являются на самом деле долгами того же Люциуса Малфоя.
         
          Это еще более правдоподобное объяснение. Малфой слишком хитер и осторожен, чтобы занимать у гоблинов деньги, которые скорее всего не сможет вернуть, если есть другой способ их получить. К тому же нет намеков на то, что он лично имел какие-то дела с гоблинами. Или все держится в глубокой тайне, или он опять действовал через подставных лиц. И мы знаем только одного человека, у которого были проблемы с банкирами магического мира.
         
          Вполне вероятно, что Люциус Малфой шантажировал Бэгмана, угрожая предать огласке, что он действительно был Искушённым Смертью, и Барти Крауч оказался прав, подозревая его. Бэгмана обвиняли в передаче секретной информации Роквуду, чего он и не отрицал. Он клялся, что понятия не имел о сотрудничестве Роквуда с врагом и объяснял свое поведение желанием получить место в Министерстве. Проблема в том, что у него не было никаких доказательств, кроме собственного слова, и он избежал заключения только благодаря недавнему удачному квиддичному матчу и тому, что большинство судей оказались болельщиками. Крауч же был уверен в его виновности и продолжал внимательно за ним следить.
         
          Теперь квиддич остался в прошлом, и судьи не будут столь добры. Во время возвращения Волдеморта Бэгман ведет себя очень похоже на человека, которого шантажируют. Судя по реакции гоблинов, он занял у них весьма внушительную сумму. Но он занимает деньги не только у гоблинов, а у любого, у кого удается хоть что-то выпросить, и даже обманывает отца Ли Джордана и близнецов Уизли. Он постоянно пытается перехитрить гоблинов. Фред и Джордж подозревают, что он упорхнул сразу после третьего задания, потому что боялся попасться гоблинам. Гоблины все же поймали его и отобрали все деньги, с которыми он пытался сбежать (но явно гораздо меньше, чем он был должен), но они не причинили ему вреда. Другими словами, они позволили ему сбежать. Так от кого в действительности он бежал, и куда делись все взятые в долг деньги? И кто вдруг начал швыряться деньгами, чего раньше за ним не наблюдалось?
         
          Ответ напрашивается сразу. Если у кого-то и есть на руках доказательства принадлежности Бэгмана к Искушённым Смерью, так это у Малфоя – причем у него нет причин защищать Бэгмана. Бедный Людо принадлежал к сети Роквуда (он сын его друга). Роквуд в Азкабане, и Бэгмана некому защищать, несмотря на его высокую должность в Министерстве. А в лице Барти Крауча он имеет врага, готового уничтожить его при первой же возможности. Способ получения денег через подставное лицо вполне соответствует стилю Малфоев.
         
          Из этого следует, что Снейп, воспользовавшись навыками в Окклюменции, сумел скрыть от Темного Лорда свои истинные убеждения и вернулся к роли шпиона. А говоря о двух предателях Лорд имел в виду Бэгмана и Каркарова.
         
          Тогда напрашивается другой ответ на вопрос "от кого так спешил скрыться Бэгман после Третьего Задания?". Скорее всего, он боялся не столько гоблинов, сколько Искушённых Смертью. Он исчез примерно в то же время, когда Волдеморт призвал своих сподвижников. После слов Лорда Искушённым Смертью ничего не стоит убить Бэгмана – а такой поворот событий на руку Малфою, потому что в таком случае гоблины никогда не узнают, кто их одурачил.
         
          Не исключено, что каждый галеон имеет что-то вроде серийного номера, позволяющего гоблинам узнать, в чьих руках оказались деньги. Тогда они могут узнать, к кому попали деньги от Люциуса Малфоя. Но все равно они не будут знать, от кого получены эти деньги. Они увидят лишь то, что их деньги оказались в руках влиятельных магов и благотворительных организаций, что лишает банкиров надежды вернуть свое золото назад.
         
          Вернемся к Малфою. Некоторое время после падения Волдеморта, Люциус Малфой, судя по всему, не считает нужным тратить слишком много золота для укрепления своего положения, для создания репутации добропорядочного члена общества. События, произошедшие непосредственно перед описанными в "Тайной комнате", показывают Малфою, что, как подметил Борджин, "кровь в наше время значит все меньше и меньше". Теперь Малфой понимает, что человеку с его прошлым для укрепления репутации нужны деньги, а раз он не имеет необходимых средств, придется или влезть в долги или решиться на вымогательство либо кражу. Малфою есть, что терять (поместье, наследство, семейные реликвии), поэтому он предельно осторожен. Он, очевидно, надеется, что приобретенное политическое влияние через некоторое время начнет окупаться и вернет затраченные деньги. Но тут случается страшное. Прежний господин, от которого Малфой отрекся, возвращается.
         
          Если Снейп и Каркаров начали понимать по реакции своих Знаков, что Волдеморт возвращается, то значит и Люциус знал тоже самое. (Как и Бэгман, если верно наше предположение). Легко себе представить, как клиенты и бывшие подчиненные по структуре Искушённые Смертью приходят к Малфою и спрашивают, что теперь делать. Я полагаю, что Люциус, признавая, что у Лорда есть шанс вернуть былую мощь, сделал все, чтобы укрепить свое положение и усилить политическое влияние – чего бы это ему не стоило. В таком случае, если худшее случится и Волдеморт вернется, он будет нужен бывшему господину.
         
          На ситуацию могли влиять и другие факторы. Одной из наиболее зловещих способностей Волдеморта является его способность воздействовать на разум окружающих, манипулировать их мыслями, играть на страхах и предрассудках, поощрять самые черные инстинкты и существенно изменять критичность к собственным поступкам. Вспомните поведение Гарри, так или иначе связанного с Лордом на уровне подсознания. Он перестал доверять Рону и Гермионе и чуть было не покинул единственно безопасное дня него убежище. Гарри смог сопротивляться этому влиянию, но не многие оказались столь удачливы. Можно найти много намеков на то, что почти все сотрудники Министерства Магии в какой-то степени подвержены этому влиянию, не говоря уже о поведении большинства учеников и персонала Хогвартса во время пятого года обучения Гарри, и особенно о непомерной вспыльчивости и раздражительности самого Поттера.
         
          И подобное влияние оказывается не только на магов. Среди гигантов происходит странная разборка, в результате которой вожак, готовый помогать Дамблдору, оказывается убит соперником, симпатизирующим Волдеморту – и это случается как раз перед прибытием Искушённых Смертью, присланных на переговоры. Сомнительно, что это было простое совпадение. А если так можно влиять на поведение гигантов, то чем же лучше гоблины?
         
          Естественно, так влиять можно не на каждого, и жертва не может полностью оправдать свое поведение воздействием Темного Лорда. Очевидно, что Волдеморт пользуется слабостями людей. Как отмечал Дамблдор, Гарри помогло устоять его доброе сердце. А вот самомнение Перси, ревность Фаджа к Дамблдору, самодовольство и озлобленность Амбридж, раздражительность Гарри и его склонность жалеть себя – позволяют с легкостью ими манипулировать.
           
          К слову говоря – Волдеморт никогда не терял этой способности, приобретенной на ранних шагах овладения Темными искусствами. В "Тайной комнате" именно "тайные страхи и самые мрачные тайны" Джинни дали Тому власть управлять ею.
          Джинни думает, что Волдеморт всегда действует на человека одинаково, и считает, что главным признаком являются провалы в памяти – с Гарри не происходит ничего подобного и он рад поверить Джинни. Хотя он мог бы вспомнить профессора Квиррела. "…было очень легко подчинить его своей воле" – говорит Волдеморт о молодом человеке, которого до этого все считали неплохим, полным идей о добре и зле, хотя и несколько наивным. Возможно, провалы в памяти были только у Джинни, да и то потому, что Том Риддл счел более удобным стирать ей лишние воспоминания. Не исключено, что в присутствии дементоров память полностью возвращается к девочке, поэтому-то она так тяжело реагирует на них.
          Натравив Василиска на Пенелопу и Гермиону, Джинни устранила главных конкуренток на внимание со стороны Гарри и Перси – единственного брата, который заботится о ней настолько, чтобы заметить, что у девочки проблемы. Когда Том заставляет ее написать на стене собственный приговор и спуститься в Тайную комнату, чтобы заманить туда Гарри, она кричит и сопротивляется. Возможно, остальные жертвы выбраны из числа тех, против кого Джинни что-то имеет, потому что это существенно облегчает задачу?
         
          Вопрос в том, какие из своих способностей Волдеморт, сам того не желая, передал Гарри Поттеру (наряду с даром змееуста). В своих кошмарных снах Гарри способен видеть глазами Волдеморта, причем поначалу сам Волдеморт об этом не догадывается. Только попытка Гарри остановить змею, сознанием которой в тот момент владели они оба, помогла Волдеморту обнаружить его присутствие. Мог ли Гарри в свою очередь тоже влиять на мысли Волдеморта, не позволяя ему проявлять былую беспощадность?
         
          Первая война против Волдеморта тоже была осложнена влиянием Лорда на сознание людей – много говорится о царившей тогда атмосфере ужаса, паники, всеобщего недоверия. Даже Мародеры подозревали (и небезосновательно) друг друга в предательстве. Война шла не только против Волдеморта – каждому приходилось сражаться с самим собой. Взятый на вооружение Краучем метод подготовки Авроров, заставляющий их уподобляться Искушённым Смертью, оказывается при таком взгляде на вещи пагубным, потому что лишает людей единственной реальной защиты от влияния Волдеморта ("доброго сердца", о котором говорит Дамблдор). Во время второй войны ситуация еще хуже, потому что воля Волдеморта (источник большей части его могущества) годами укреплялась и оттачивалась, пока он, наконец, не смог вернуться "еще более великим и ужасным, чем прежде".
          Мародеры не были единственными друзьями, оказавшимися в разных лагерях, точно так же, как и Волдеморт не был первым Темным магом, наделенным подобной зловещей силой. Распределяющая Шляпа весьма недвусмысленно намекает, что нечто подобное уже случалось во времена основателей. В начале учебного года в "Ордене Феникса" шляпа поет песню-предупреждение о необходимости держаться вместе и о том, как дружба четверки основателей обратилась неприязнью и подозрительностью (возможно в результате внешнего воздействия).
          Слух о том, что Слизерин поместил Василиска в Тайную комнату в надежде на то, что когда-нибудь его наследник найдет и откроет комнату и решит использовать монстра для того, чтобы изгнать из школы магглорожденных магов – это всего лишь слух, искажавший истину столетиями. Профессор Биннс утверждает, что Слизерин покинул школу потому, что остальные трое сговорились против него. А Распределяющая Шляпа, которая была, можно сказать, очевидцем произошедшего, предлагает иную версию: разногласия были между всеми четырьмя основателями, и если бы Слизерин не покинул школу, пожертвовав делом всей своей жизни, Хогвартсу вскоре пришел бы конец.
         
          Я считаю, что он сделал это, чтобы положить конец раздорам, о которых говорила Шляпа, и, судя его поведению, причину недоразумений он видел в воздействии недоброжелательной внешней силы. Шляпа достаточно недвусмысленно намекает на то, что сейчас происходит то же самое, что и во времена Основателей:
         
          "Опять смертельный, страшный враг
          За стенами стоит
          Но тот, кто внемлет старине,
          Разгрома избежит".
         
          Другими словами, приводя такую параллель, Шляпа подсказывает, что в прежних проблемах виноват некто посторонний, а четыре Основателя оказались жертвами, которыми он манипулировал.
         
          Мы мало знаем о Слизерине и о том, что заставило его создать Тайную Комнату – если он вообще поступал по личной воле, а не действовал под чьим-то влиянием, как Джинни, выпускавшая Василиска. Также возможно, что изначально Василиск должен был защищать школу он какого-то чудовища, точно так же обитавшего в пещерах под замком. По крайней мере Арагог и его потомство очень боялись Василиска.
         
          Конечно, Слизерин действительно мог верить, что его чересчур запутанный план очищения школы от недостойных изучать магию сработает, насколько сумасбродным он бы не казался. Но если слушать лживые посулы Темного мага, звучащие у тебя в голове, и позволить ему занять место в твоей душе, ты в конце концов сойдешь с ума. Похоже, что это случилось с Амбридж. Возможно, подобное начало происходить со Слизерином, и он нашел в себе силы уйти из школы и отвести от нее угрозу.
         
          Фактически, у Гриффиндора и Слизерина должно быть больше общего, чем различного, потому-то они так долго оставались друзьями. Оба они были сторонниками изоляции магического мира от маггловского и создания собственной образовательной системы. Разница между ними в том, какими методами они хотели достигнуть цели. Гриффиндор считал, что необходимо увеличивать численность магического сообщества, тогда ему легче будет выжить. Слизерин видел угрозу в выходцах из маггловского мира, сохранивших прежние убеждения и верных не столько новым, сколько старым друзьям. И оба были по-своему правы. То, что школу построили в малонаселенной местности, уже говорит о том, что у ее основателей были враги. Однако против Хогвартса предприняли не прямое нападение, а более хитроумную атаку через разум.
         
          История Распределяющей Шляпы подсказывает, что даже один человек, действующий от всего сердца, может положить конец злу. Салазар Слизерин для этого должен был покинуть школу, которая была его детищем – хотя это и не помогло преодолеть разногласия с коллегами, простить их и самому получить прощение. Возможно, сейчас в подобном положении находится Гарри, и в этом смысле он истинный "наследник Слизерина". Так же возможно, что и Том Риддл должен быть пойти таким путем, но сделал иной выбор. Но это уже чистые предположения.
         
           "Недолог счет тех мирных лет,
           Что добрый Хогвартс знал.
           Ошибок и сомнений гнет
           Несчастья порождал.
           
           И знаний груз, что каждый Дом
           Ученикам давал,
           Неистовой вражды меж них
           Причиной главной стал.
           
           И с Домом Дом войну вели,
           В попытках первым быть,
           И жизнь, и дружбу, и любовь
           Старались погубить.
           
           Казалось всем, что в той войне
           Уж Хогвартс не спасти,
           Напасти, беды этих дней
           Могли лишь страх нести.
           
           В дуэлях, схватках и борьбе
           Текли несчастья дни.
           И старый Слизерин решил,
           Что должен он уйти.
           
           Разлука навсегда внесла
           Печаль в сердца троих,
           Былого счастья след простыл,
           Хотя дух распрей стих."
           
           Самое зловещее в Волдеморте – это его способность играть на страхах, сомнениях, темных секретах людей, вторгаться в их разум и настраивать их друг против друга. Вот поэтому Распределяющая Шляпа единственным способом устоять против врага называет объединение, и вот почему первое, что делает Дамблдор, заподозрив, что Волдеморт на пути к возрождению – организовывает Тримагический турнир, чтобы объединить три старейшие европейские магические школы.
         
          "В словах моих ищите путь,
           Что к дружбе вас ведет,
          Единство в школе – наш успех,
           Тогда наш враг падет".
         
          Теперь обратим внимание на то, что союз Фаджа с Малфоем зародился накануне чемпионата мира по квиддичу (другими словами, именно тогда, когда Волдеморт вернулся в Англию). Надо ли понимать это так, что воздействие Волдеморта (по крайней мере на людей, занимающих ключевые позиции) началось в тот момент, как он получил тело, то есть еще до того, как он успел набрать силу? Не скрытое ли воздействие на мозг помогло Министру отмахиваться от слухов и сконцентрироваться на своих амбициях и страхе перед Дамблдором.
         
          Когда Волдеморт вернулся, он, естественно захотел, чтобы Люциус Малфой увеличил свое влияние на Министерство, чего бы это ему не стоило. Волдеморта не волнует, придется ли Малфою рисковать для этого всем своим имуществом. Пожалуй даже наоборот – чем больше будущее Малфоя зависит от шансов Волдеморта на победу, тем преданнее будет Малфой служить своему господину. Нет сомнения, что Волдеморт сделал выводы из прошлых ошибок и не желает оставлять своим слугам возможности выкрутиться в случае его падения.
         
          Казалось бы план Люциуса Малфоя сработал – он снова правая рука Волдеморта и укрепил свое положение в рядах Искушённых Смертью. Роквуд ему не конкурент – он полезен, но в отличие от Лестранжа не бросился на поиски господина, а в отличие от Малфоя не сохранил своих подчиненных и не смог предоставить их в распоряжение вернувшегося господина. Каркаров сбежал. Главная опора Волдеморта во времена "Ордена Феникса" – Малфой, Беллатрикс и Прихвост.
          Ирония в том, что в перспективе все усилия Малфоя пропали даром. Теперь, когда он разоблачен как Искушённый Смертью, все его политическое влияние исчезло. Для Волдеморта он теперь тоже менее полезен, если не считать двух моментов. Во-первых, для него уже поздно менять сторону, что увеличивает зависимость от господина. И ещё - в отличие от самых преданных слуг Лорда, Малфой здравомыслящий человек.
         
          Это истинная причина того, что Люциус продолжил играть роль правой руки Волдеморта и даже упрочил своё положение по сравнению с первой войной, и почему именно он командовал группой, которой было поручено добыть пророчество - несмотря на тринадцать лет отступничества, и на тот факт, что задание подразумевает тесный контакт с людьми, равными ему по положению и на деле доказавшими полную преданность господину. Дело не только в том, что Малфой (в отличие от остальных) сохранил ценности и клиентов. Люциус достаточно умен и благоразумен, чтобы Волдеморт мог поручить ему обуздывать пыл фанатиков типа Лестранжей. Во время миссии по похищению пророчества именно Малфой настаивает на том, чтобы точно придерживаться указаний господина, а фанатично преданная Лорду Беллатрикс идет на поводу у эмоций, что в результате приводит к провалу миссии.